Сочинение Анны Кущенко на тему «Война в моей семье»

Война. Как живо трепещет сердце от одного этого слова. К сожалению, на период существования нашего мира пришлось слишком много войн. Почти в каждом доме есть своя история о предках, которые защищали мир, родину, родных и близких. Почти в каждой семье есть свой герой, которому пришлось если не отдать жизнь, то пройти через ужас войны.

В нашей семье тоже есть такой человек, правда, мы не так много о нем говорим, хоть и чтим его память. Его война — одна из самых тяжелых в истории мира и Советского союза: Вторая мировая война.

Когда на советский союз напала фашистская Германия, Николай Кавчук, мой прадед, жил в Молдавии, в городе Кагул, недалеко от реки Прут на границе с Румынией. И пока Москва, Ленинград и Киев еще спали, Кагульчане встречали войну…

Потомок Липован — так называли переселившихся когда на берег реки Фрумоасы русских раскольников, молчаливых, суровых, трудолюбивых. Говорят, если липованин возьмется за работу, то сделает её навечно. Таким был и Николай. Друзья о нем говорили «У него каждое слово — как с молотка».

(Фото из семейного архива Кущенко)

Когда в город вошли фашисты, он работал на нефтебазе. Они приказали сдать всю советскую литературу, но Николай аккуратно уложил ее в ящик и спрятал в погребе. С этого, пожалуй, и началась его личная история борьбы. Фамилия Кавчук на памятнике коммунистам-подпольщикам в городе Кагул. Памятник тем, кто не побоялся и всеми силами боролся с фашистами, поплатившись за это жизнью, а именно небольшой группе молодых людей под руководством моего прадеда.

Вскоре, после нападения фашистов, в доме Николая Кавчука стали собираться молодые люди: Василика Кожокару, Феофан Горбунов, Савва Долгов, Иван Жупанов, Степан Николаев, Иван Романёнко, Ваня Сиваков. Собирались в дальней комнате за закрытой дверью, и никто, даже мать Николая Кавчука, не знал о чем они говорили. Компания собирала деньги на оружие, строила диверсионные планы. Основная задача организации была в сборе оружия, лишения противников связи, но в планы входило также взорвать мост через реку «Прут», который был для фашистов стратегическим, взорвать крупный склад с продовольствием.

Для отвода глаз парни по вечерам пели песни, играли на музыкальных инструментах. В музее Кагула до сих пор хранятся гитара и флейта Николая Кавчука. Соседи осуждали ребят за веселье, однако не знали, что за всей этой музыкой и смехом скрывается хорошо продуманный план. Каждое утро, после таких собраний фашистскому патрулю приходилось гадать кто же обрезал телефонные провода, кто избил и обезоружил патруль.

После очередного нападения на патруль, кагульская полиция издала указ:

Полиция г. Кагула.

ПРИКАЗ № 7 

24 июля 1941 

Числа 22 июля в 20 часов в районе Липованки (так в последствии назывался район, где жили Липоване) бандиты набросились на патруль Великой Германии, обезоружили его и избили. Полиция ведет расследование, виновники будут расстреляны. С сегодняшнего дня движение в городе позже 20 часов прекращается. Те, кто нарушит приказ, будут наказаны.

Комендант полиции г. Кагула

Дундуш Думитру.

Это расследование ни к чему не привело, но патруль усилили и Николай Кавчук и Василика Кожокару остались приговоренными к расстрелу заочно.

Несмотря на это группа продолжала свою работу, но уже намного осторожнее, однако, это их не спасло.

Мария Жеребцова, засланная полицией в организацию, выдала всех её участников, и в этот раз им не удалось избежать смертного приговора. И один за одним по Кагулу посыпались смертные приговоры. Тогда город как никогда ощутил, что фронт далеко, и никаких защитников, кроме тех самых комсомольцев-подпольщиков у него нет. Моего прадеда арестовали в собственном доме, нашли спрятанное оружие и уничтожили все фотографии, все кроме одной, которая теперь хранится в фонде Кагульского музея.

Когда организацию раскрыли, он не стал отрицать своего участия в ней а наоборот, сказал «сам создал», он делал все, чтобы бороться!

14 июля 1942г. военно-полевой суд приговорил к смертной казни руководителей кагульских подпольщиков М. Краснова, П. Поливода, Т. Морозова, Н. Кавчука и В. Кожокару. Их отправили в Кишиневскую тюрьму.

Но даже в тюрьме, приговоренные к смерти, после пыток и допросов, они пели. Все они пели:

— Встать? — тихо переспросил Василика. И вдруг стал медленно подыматься, и вдруг все услыхали: — «Вставай, проклятьем заклейменный...»

вдруг стал медленно подыматься, и вдруг все услыхали: — «Вставай, проклятьем заклейменный...»

— «Весь мир голодных и рабов...» — высоким, очень чистым голосом подхватил Краснов.

И они все запели.

Пел Кавчук, серьезно, нахмурив белесые брови.

— «Кипит наш разум возмущенный...„-пел Морозов.

И Поливсд, которого особенно били, пел счастливым мальчишеским голосом. Пел Кулаксыз, пел его друг Стефогло. Все они пели.

Стены пели.

Сам воздух этой камеры пел:

— На смертный бой идти готов![1]

Всех их судил военный трибунал. В зал не пустили никого, даже родственников. Их осудили за создание партизанской коммунистической группировки, за создании общества, которое работало против Румынского строя, но которое всеми силами старалось защитить свою родину и свои семьи. Их осудили за действия против общественного и государственного порядка, в пользу СССР.

25 сентября 1942 года в 17.00 смертный приговор был приведен в исполнение.

Мой прадед не получил орденов, не встретил ни один парад, не узнал, что Советский Союз победил и что все его труды были не напрасны. Мой прадед и не жаждал славы героя, он просто делал то, что считал нужным, что считал правильным.

Из таких маленьких подвигов ведь и складывается большая победа. Из историй, которые передаются из поколения в поколения складывается память. И сколько бы лет не прошло, если эти страшные дни еще долго будут отзываться в сердцах людей. Если мы будем помнить, каждая семья будет помнить своего героя. Тогда есть надежда, что больше такого не случится.